25 апреля

Эволюция захвата.

Если вам нужен современный верстак слесарный, то на сайте wellmet-msk.ru можно узнать цены и купить металлические сталлажи и шкафы, а также оборудование для садовых участков.

Осенью сразу пять банков неожиданно отказали металлургическому холдингу «Макси Групп» в рефинансировании выданных кредитов, ссылаясь на кризис ликвидности. Как известно, эта группа первой в отрасли начала реализацию инвестиционных проектов строительства серии новых электрометаллургических мини-заводов на территории России. Владелец «Макси Групп» Николай Максимов неоднократно подчеркивал: его ноу-хау — закупка современных технологий, а не реконструкция старых производств. Это позволит ему в недалеком будущем выпускать до 20 млн тонн стали в год — четверть от общего объема производимой в стране. Понятно, что освоить такой масштаб только за счет реинвестирования прибыли невозможно, поэтому предприятия группы активно заимствовали: 75% средств программы — привлеченные, в том числе через банковские кредиты в 50 банках на общую сумму 38 млн рублей.

В самой «Макси Групп» причиной отказа внешнюю ситуацию на рынке не считают. Здесь говорят: истинная причина — слухи о возможной рейдерской атаке на предприятие. Несколько месяцев назад у Нижнесергинского металлургического завода, входящего в холдинг, закончилась лицензия на эксплуатацию опасных производственных объектов. Пока шло оформление новой, на предприятие было заведено уголовное дело по статье «Незаконное предпринимательство», проведена выездная налоговая проверка, затем проверка УНП ГУВД Свердловской области и ГУ МВД по Уральскому федеральному округу, а потом появился десант в масках, о чем тут же стало известно прессе. Все это очень похоже на заранее спланированную акцию дискредитации компании с целью подкосить ее финансовое положение. Доказательств организации попыток захвата собственности в отношении группы пока нет, однако подобные методы довольно распространены в рейдерской практике.

По аналогичной схеме более двух лет длится атака на самарскую телекоммуникационную компанию «СМАРТС». Сначала — слухи в прессе о якобы сложном положении компании, затем организация серии налоговых проверок, заведение уголовного дела по той же статье, вынесение обеспечительных мер на движение реестра. «Мы обращаемся за кредитами в банки, нам, естественно, отказывают: вы не владеете акциями, вы втянуты в непонятные аферы. В итоге — снижение темпов развития, частичная дезорганизация производства, ухудшение социального имиджа компании», — делится директор СМАРТС Вячеслав Антонов. По его мнению, цель заказчика атаки (акционеры СМАРТС считают им одну из телекоммуникационных компаний) заставить продать бизнес, причем по цене минимум в пять раз ниже рыночной.

В начале ноября в Екатеринбурге прошла конференция «Антирейдер. Как сохранить себя и свой бизнес», на которой эксперты в области корпоративного права проанализировали практику современного этапа передела собственности и попытались выработать методы защиты бизнеса.Новые чертыДо недавнего времени основным орудием рейдеров были преимущественно пробелы в законодательстве. Постепенно (хоть и медленно) их государство закрывает. К примеру, выход постановления Высшего арбитражного суда (ВАС) «О некоторых вопросах подсудности дел по искам о правах на недвижимое имущество» осложнил использование судебных решений, вынесенных в разных уголках страны. Раньше иск, связанный со спорами в сфере недвижимости, можно было подать не только в любой арбитражный суд, но и в суд общей юрисдикции (мировой суд), теперь — только в арбитражный суд по месту регистрации здания или юридического лица. Другое постановление ВАС «О применении арбитражными судами обеспечительных мер» сыграло существенную роль в ограничении использования обеспечительных мер — ареста имущества и денег на расчетном счете, запрета на проведение собраний акционеров и так далее. ВАС не только прописал порядок вынесения обеспечительных мер, но и настроил судей на формирование определенной правоприменительной практики, что особенно важно. Однако свято место пусто не бывает: борьба государства с увеличением собираемости налогов открыла новый механизм экономического давления на объект.

Сегодня ничего не стоит «настучать» в налоговые органы о якобы имеющихся случаях проведения операций через фирмы-однодневки. Освещение в СМИ самого факта выездной налоговой проверки, да еще и с участием правоохранительных органов «в масках», — это не только способ парализовать работу «объекта», но и подпортить ему репутацию в банковской среде, а как следствие — осложнить финансовое состояние. Давление на банки и организация налоговых проверок стали, таким образом, новыми методами организации рейдерских атак.На первых этапах, когда предпринимательство только становилось на ноги, объектом внимания чаще всего были акционерный капитал и имущество. Сейчас, на фоне общего роста экономики, когда компании начали добиваться успеха, наращивать капитализацию, мотивация заказчиков рейдерских атак стала гораздо шире: добавилось желание вытеснить конкурента с рынка и тем самым увеличить свою долю, сбить цену привлекательного объекта и так далее. По мнению управляющего директора юридической компании «Ардашев и партнеры» Владимира Ардашева, помимо активов и недвижимости, рейдеров интересуют крупные заказы компаний, возможность получения землеотвода. В отраслевом разрезе он выделяет сектор сельского хозяйства и пищевую промышленность: «Предприятия этих отраслей чаще всего подвергаются атакам». Самое пристальное внимание сегодня приковано к государственным унитарным предприятиям, которые выходят на стадию акционирования. И здесь непосредственным (если не сказать — основным) участником процесса передела выступает государство, активно занимающееся формированием госкорпораций. «Моему клиенту, которому принадлежит 49% акций авиационного предприятия, недавно поступило недвусмысленное предложение: или вступаешь в авиационный холдинг, или продаешь акции. Как это расценивать: как государственный подход или как рейдерскую атаку?» — приводит пример эксперт по корпоративным конфликтам Загир Рамазанов. Причем нередко для достижения этой цели государство использует собственные ошибки и недоработки. К примеру, в ходе приватизации 90−х четкий регламент внесения приватизируемого имущества в уставный капитал предприятий не разрабатывался. Процедура была массовая и проходила абы как. Сейчас же государство исходит из того, что все, что не написано в акте, — государственная собственность. К сожалению, арбитражная практика встает в данном случае на сторону власти, аргументируя тем, что имущество не указано в плане приватизации. Использование ошибок 15−летней давности — довольно распространенный способ для перехода привлекательного имущества в собственность государства. Враг внутриГлавная особенность нынешнего этапа рейдерства заключается в том, что инициаторами конфликтов зачастую выступают вовсе не сторонние субъекты. Нередко это партнеры, недовольные политикой сотоварищей по бизнесу, а иногда и менеджмент.

Разнообразие целей, схем и методов зачастую не позволяет провести четкую грань между корпоративным спором и рейдерской атакой. К примеру, один собственник узнает, что второй выводит с предприятия деньги через фирмы-однодневки и сообщает об этом в налоговую. Та приходит с проверкой и обнаруживает массу нарушений. Как квалифицировать эту ситуацию? С точки зрения первого — как чистой воды рейдерство, с точки зрения второго — как защиту прав собственника. «Не так давно владельцы предприятия в Екатеринбурге попросили меня проанализировать подозрительную ситуацию, — продолжает Загир Рамазанов. — Выяснилось, что коммерческий директор и начальник отдела сбыта решили “сдать” компанию конкурентам, сознательно подводя предприятие к кризису: слады затоварены, оборотка закончилась, объемы продаж упали. На мой взгляд, это никак не рейдерство. Это бизнес, да, аморальный, но бизнес». Генеральный директор юридической фирмы «Левъ» Елена Артюх согласна, что в легитимной терминологии понятия «рейдерство» нет. Однако если исходить из практики, то любое насильственное посягательство на собственность можно считать рейдерством: «Я выделяю два типа захватов: внешние, когда предпринимается попытка завладеть собственностью со стороны людей, не имеющих акций, и внутренние, возникшие в результате корпоративного спора. И в том, и в другом случае итог один — насильственная смена власти. Разница только в методах». Председатель коллегии адвокатов «Частное право» Максим Колесников считает, что элементы рейдерства есть во многих корпоративных конфликтах, и поэтому предлагает коллегам в качестве основного критерия рейдерства рассматривать любые недружественные поглощения, которые совершаются с нарушением уголовного законодательства.

Доверяя, проверяй Понятно, что теоретические изыскания интересны не сами по себе, а для понимания сути процесса и выработки адекватных мер противодействия. Однако единых рецептов нет даже среди профессионалов. Елена Артюх убеждена, что в основе большинства нынешних скандалов лежит неправильное юридическое оформление участия собственников в бизнесе, обусловленное их неформальными отношениями:— Львиная доля предприятий в возрасте старше пяти лет создавалась совместно с другом (братом, школьным товарищем и т.п.) на паритетных началах. Такая схема участия изначально патовая, потому что для принятия любого, в том числе спорного решения всегда нужно как минимум 50% плюс один голос. Предприниматели не придавали этому большого значения. Сейчас ситуация меняется.Как только один из собственников решает, что он вложил в дело больше, начинается конфликт, перерастающий в открытое противостояние. И защитить интересы при заложенном соотношении голосов 50 на 50 практически невозможно. Поэтому качественному оформлению учредительных и иных документов нужно уделять особое внимание. Защиту от внутрикорпоративных конфликтов бизнеса лучше выстраивать еще при его создании.Максим Колесников согласен, что юридическое оформление всех отношений снижает риск возникновения конфликтов. Но, по его мнению, действующее корпоративное право не позволяет избежать споров на стадии старта бизнеса:— Наши нормы призваны прежде всего запрещать, не допускать, жестко регулировать. Возьмем статью 48 закона «Об акционерных обществах», которая регулирует полномочия общего собрания акционеров. Для достижения кворума нужно минимум 50% голосов, для принятия решения путем голосования — 75%. Как в этой ситуации обеспечить права инвесторов, владеющих 22% акций? Никак. При этом акционер не имеет даже права на отказ от голосования, это считается нарушением законодательства. Корпоративное право в других странах более гибкое, оно предусматривает разработку соглашений акционеров. И это документ, поддерживаемый судебной защитой. А наша негибкость порождает большое количество корпоративных конфликтов, которые и перерастают в рейдерство. В этой ситуации я ничего другого не могу посоветовать своим клиентам, кроме как выбирать партнеров, которым можно доверять.

Доверие, конечно, идеальная основа бизнеса. Но, как и положено идеалу, имеет мало общего с реальностью. И предпринимательский опыт депутата Екатеринбургской городской думы Олега Хабибуллина подтверждает это. Его рецепт сохранности бизнеса — не доверяйте никому: «Деньги делают очень многое, и я знаю немало случаев, когда даже топ-менеджеры, адвокаты перекупаются рейдерами. Поэтому в ключевые моменты принимайте решение сами, всегда ко всему относитесь с сомнением и подозрением». Эксперты единодушны: в ближайшее время именно внутренние корпоративные споры станут основой скандалов в сфере передела собственности. Конфликты между владельцами будут увеличиваться по мере развития бизнеса, роста самосознания тех, кто его создавал. По логике, это процессы естественные: в рыночной экономике смена собственника будет происходить всегда, для регулирования этих процессов, собственно, и появилась такая отрасль, как корпоративное право. Вопрос только в том, как это право будет использоваться — для разрушения или созидания? В первом случае стороны берут цель силой и обманом, во втором — садятся за стол переговоров.